Zaycev

После этого он прижимает меня к груди, но я все таки вижу мельком его глаза, и мне кажется, я почти уверена, что видела слезы. Я — убежденный католик, и я клянусь тебе жизнью моей матери, что ты нравишься Мелани, и она очень хотела бы сняться с тобой в одном из любительских порнофильмов. Лейт чудо ебли никогда не умрет Субботнее утро, друг, Али еще спит, так што я иду в библиотеку.

Сейчас он хочет побыть с Терри или Саймоном, несколько недель, часов, минут, до тех пор, пока не родится его ребенок или пока он не затянет узлы. Миз, очевидно, распространяет то, что он сам предпочитает называть «взрослой эротикой». А когда она прикасается к моему запястью, меня как секс фото ебли будто бьет током. Саймон кивает мне и исчезает, а я смиряю гордыню и делаю свой ход.

Решаю, какой надеть свитер: облегающий кашемировый или бесформенный из ангорской шерсти. — Агрессивные мужики вроде этого мудака, кого мы сегодня встретили, — спросила она, — ты много с такими сталкивалась? Ну, в смысле, в сауне? — Сауна — безопасное место, в смысле, для работы, — сказала я ей. — Что это за вопрос? Я на работе! — А ты что, белье на работу не надеваешь? — Да, но… — А ты не хочешь узнать, что надето на мне? Долгая пауза в трубке, потом протяжное: — Что о… Я почти чувствую его горячее дыхание у себя над ухом. Мое выражение — обнадеживающе ебать мир неискреннее, вызывающее, когда молчаливое «и?» висит в воздухе и идет битва двух воль, кто — кого. Приятно встретить кого то, кто с тобой на одной волне, — он трясет головой, и у него на лице появляется страдальческое выражение, — а самое грустное, я очень мало встречаю людей, которые со мной на одной волне. У первого — седые волосы и хороший загар, у второго — темные волосы и кожа с оливковым оттенком.

2all, кто ещё хуйню напишет не по теме новости сразу бан, надоело уже. Я делаю долгую, глубокую затяжку, его большие глаза горят воодушевлением, а его зажигалка поджигает крэк. Терри — тот просто идиот, а Псих — хитрый крендель, — говорит Рэб с неподдельной горечью, которой я никогда от него я ебал тебя любя не слышала. Рэб как будто превратился в Колина: ревнивец и собственник, осуждающий и враждебный, а он ведь даже меня не трахнул. — С Франко такая фишка: он никогда ничего не забывает, — говорит Лексо.

Вокруг бедер Терри установлена рама, которая должна защищать его поврежденный пенис. Я иду на кухню, делаю кофе и приношу две дымящиеся кружки обратно в спальню. Не важно, насколько он кажется погруженным в музыку, все равно он как будто извне, он все видит, все подмечает. Иной раз я с ними и все потому, что я недостаточно знаю женщин. И вот получаю я микрофильмы у парня и иду к этой машине, но когда я ее вижу, эту телехреновину, я сразу чувствую что попал — нет, нет, нет, я ведь в технике ни хрена не шарю, и я, ну, волнуюсь, что могу се поломать. — Твое счастье, если как ебали женю курбана так, потому што меня уже блевать тянет от вас, торчков.

В этом городе, в спальных районах и в центре, они с раннего возраста видели столько смертей — от эпидемии СПИДа в 80 е годы, — так что они уже не поддаются этим наивным фантазиям. — А горох молодой или протертый? — Никакого гороха, если это не молодой горошек! — вопит из угла Мэйбел, эта жертва феминизма. — Что касается прошлой ночи… я хочу, чтобы ты все правильно поняла. — Те деньги, что ты принес тогда для малыша… они были ебать ксению собчак от Марка Рентона? Я молчу, ничего не говорю. Когда мы с ним расстаемся, я чувствую, как ужасная ярость пробивается сквозь мое оцепенение, разъедая меня изнутри.